Согласно нашим представлениям, мифу положено быть таким, каким мы его хотим видеть. И как могло быть иначе, если он – продукт нашего сознания? Долгое время миф таковым и был. Однако, у того, что уже создано, своя жизнь, над которой создатель может оказаться не властным. И миф в последние десятилетия словно вышел из себя, представ перед нами в совсем ином виде. Он оказался значительно сложнее, глубже, многообразнее, чем мы думали. Более того, его влияние на общество и человека оказалось значительно сильнее и разнообразнее. И границ ему мы не наблюдаем, поневоле подходя к мысли, что миф силён настолько, насколько мы это осознаём.
Этот новый миф словно стёр прежние представления о себе, заставив нас обратить взор с далёкого мифического прошлого на оказавшееся не менее мифическим настоящее. Неудивительно, что смена привычного образа мифа вызвала у людей удивление, недоумение, недовольство и даже панику, создавая впечатление, будто мы находимся внутри мифа. И всегда находились, но не осознавали этого ранее. Внутри своего мифа. Мифа, заданного социализацией.
Ясно, что происшедшая трансформация мифа стала вызовом, который человечество поначалу попыталось игнорировать. А когда совсем игнорировать было нельзя, была придумана версия, согласно которой современный миф – вовсе не миф, а псевдомиф. Симулякр. Рудимент отжившего, свойственный только отсталым и необразованным людям. Продукт массовой культуры, навязываемый людям властью.
Так до сих пор даже в науке называют «мифом» то, что не признают соответствующим действительности, а определение «мифологический» традиционно прилагается к тому типу знания, которое базируется не на рациональных доказательствах, а на воспитанных традицией убеждениях и вере. В результате, несмотря на исследования А. Ф. Лосева [См.: 1], К. Леви-Строса [См.: 2], Дж. Кэмпбелла [См.: 3], Ю. М. Лотмана [См.: 4], М. Элиаде [См.: 5], в современной науке сложилось своё особое, логически обоснованное и в целом отрицательное отношение к мифам. Хотя она сама и не чужда мифотворчества. В философии также пока ещё принято негативное отношение к мифам и их влиянию на научный и общественный процесс, особенно в сфере формальной логики, и судя по наиболее типичным высказываниям, его можно считать априорно решённым. Примером тому являются резкие оценки мифа как «коварного», «отравленного оружия» [6, с. 15], «социального наркотика», ведущего «к извращению нормального восприятия личного и общественного сознания» [7, с. 22], противостоящего науке и играющего в обществе однозначно отрицательную роль.
Казалось бы, ответ был найден. И большинство он устроил. Но параллельно с ним росло и понимание, что лучшие творения мировой культуры погружены в миф и творят свои мифологии, независимо от отношения к ним. Более того, принимая миф, как некую неизменную данность без проверки его на смысловую, семантическую, логическую и нормативную определённость, мы сами загоняли себя в тупик, из которого рано или поздно придётся искать выход. Причём, в его поиске нельзя руководствоваться страхом перед новым, но следует нацеливать свою мотивацию на новые возможности. Ведь понимание мифа в его новой смысловой трактовке означает не только понимание нашей зависимости от него, но и осознание тех возможностей, которые даёт нам новое знание о мифе для управления человеком и социумом. Знание, дающее перспективы дальнейшего освоения мира через открытие новых смыслов того, что считалось незыблемым ранее. И вправе ли мы отвернуться от них? Не вправе и не в состоянии.
Однако, при этом приходится констатировать, что в результате определённых социопсихологических причин миф не удаётся рассматривать так, как он того заслуживает. Впрочем, отметим, что с точки зрения процесса познания непонимание является в смысловом плане столь же ценным, как и понимание, так как нерешённая, но грамотно поставленная проблема несёт важный заряд будущих открытий, их готовя и им предшествуя. А это значит, что, независимо от исходного отношения науки к мифу, содержательная сторона их общения крайне важна для нас, так как она даёт нам те смыслы, вокруг которых будет возникать и выстраиваться напряжение творческого прорыва, позволяющее науке и мифу жить и развиваться за счёт взаимного дополнения и обогащения. В данном смысле мифы «работают» как «тексто-генерирующие механизмы» [4, с. 182], нацеленные на активный и содержательный диалог.
В связи с этим, уместно предположить, что онтологическая основа диалога мифа и науки значительно фундаментальнее, чем кажется, а связи между ними – намного сложнее и крепче, чем предполагалось ранее. Не случайно считается, что интеллектуальная деятельность в режиме взаимодействия рационального и мифологического мышления, вполне возможно, подобна мозговой асимметрии, когда два полушария, будучи разными по своим функциям и механизму смыслообразования, работают как единый механизм в рамках целого.
Анализируя этот феномен, Ю. М. Лотман писал, что «реальное человеческое переживание структуры мира строится как постоянная система внутренних переводов и перемещения текстов в структурном поле напряжения между этими двумя полюсами. В одних случаях обнаруживаются способность уподоблений между явлениями, кажущимися различными, раскрытие аналогий, гомео- и изоморфизмов, существенных для поэтического, частично математического и философского мышления, в других раскрываются последовательности, причинно-следственные, хронологические и логические связи, характерные для повествовательных текстов, наук логического и опытного циклов. Так, мир детского сознания – по преимуществу мифологического – не исчезает и не должен исчезать в ментальной структуре взрослого человека, а продолжает функционировать как генератор ассоциаций и один из активных моделирующих механизмов, игнорируя который, невозможно понять поведение взрослого человека» [4, с. 571-572].
Поэтому нам важно принять, что в мифе смыслы, созданные человеком, принимают облик смыслов, идущих от природы, в результате чего миф смотрится как воплощение культуры и природы одновременно. Так происходит потому, что мировоззрение строится не просто на определённых знаниях, но прочувствованных знаниях, на отношении человека к миру и неотделимо от него. Оно строится на отношении, требующем своей философии, философии чувств, философии мифа. Через неё происходит формирование определённого отношения к миру, мифологическое осмысление духовного и практического опыта. Через неё миф предстает как Текст, как система ценностных представлений, как тип знания, как форма словесного выражения глубинных смыслов мифопредставлений, которыми человек и будет жить.
Отражая окружающий мир, человек осуществляет непрерывное воспроизводство смысла. И этот смысл чрезвычайно важен для него даже психологически, ибо потеря смысла есть потеря осознавания себя как человека. Ведь он не может существовать как человек, как личность, как homo sapiens, не отвечая на вопросы: Кто мы? Что мы? Откуда? Куда идем? Отвечая так, как он хочет; так, как он внутренне к этому готов
В отличие от сущности вещи, смысл её не принадлежит самой вещи, ибо привносится в неё человеком через своё отношение к ней. Вот почему одни и те же вещи для одного человека могут быть наполнены смыслом или быть абсолютно бессмысленными. Впрочем, бывает, и для одного человека, в зависимости от его состояния, возраста, опыта, напряжённости духовного бытия нечто в мире может вдруг стать осмысленным или утратить смысл на время, а, может быть, навсегда. И происходит так потому, что мы воспринимаем окружающий нас мир прочувствованно, образно-символически, через личностное переживание и подстраивание его под себя. Воспринимаем, делая его одушевлённым и наделяя теми свойствами и качествами, которые хотели бы в нём видеть, дабы мир был созвучен нам и мог вести с нами внутренний диалог.
Естественно подобная коррекция происходит в нас преимущественно неосознанно и непроизвольно за счёт постоянной душевной работы. И потому, она, безусловно, психологически оправдана. Но, независимо от того, осознаём мы это или нет, данный процесс одушевления мира и даже определённого его очеловечивания по своему характеру является мифологичным, так как вводит в мифологическое пространство всё, что для нас является интересным и значимым.
Литература
1. Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. / А. Ф. Лосев. - М., ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - 1024 с.
2. Леви-Строс К. Мифологики / К. Леви-Строс. В 4-х тт. - М.; СПб.: Университетская книга, 2006-2007.
3. Кэмпбелл Дж. Мифы, в которых нам жить / Дж. Кэмпбелл: Пер. с англ. Семенов К... - Киев: София; М.: Гелиос, 2002. - 252 с.
4. Лотман Ю. М. Семиосфера / Ю. М. Лотман. – СПб.: Искусство-СПБ, 2004. – 704 с.
5. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. / М. Эллиаде. – М.-К., 1996. – 463 с.
6. Кравченко И. И. Политическая мифология: вечность и современность / И. И. Кравченко // Вопросы философии, 1999. - №1. - С. 3-17.
7. Тахо-Годи А. А. А. Ф. Лосев. Целостность жизни и творчества / А. А. Тахо-Годи // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. - М., ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. – С. 5-28.
8. Франкл В. Человек в поисках смысла. / В. Франкл. - М.: Прогресс, 1990. – 378 с.
Андрей В. Ставицкий,
Комментариев нет:
Отправить комментарий